Илья-премия

• Номинаторы премии
• Лонг-лист премии
• Шорт-лист премии
  
  2008
• Номинаторы премии
• Лонг-лист премии
• Шорт-лист премии
  
  2007
• Номинаторы премии
• Лонг-лист премии
• Шорт-лист премии
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

• 11.04.07. ЭССЕ

Егор Верещагин (Нижний Новгород). Умеренная зоология и кривые зеркала (Екатерина Маркус: Как становятся чертями)

Родился в городе Нижнем Новгороде. Успешно закончил среднюю школу, потом филологический факультет Нижегородского государственного университета. Работает журналистом в Нижнем новгороде. В 1995 году пришел к стихам, в университете переключился на песни, которые пишет до сих пор. Просто стихи без музыки пишутся все реже. Параллельно идет работа над прозой. Участник творческого объединения "LITO.Н.НОВГОРОД".


Отрадно наблюдать, как Екатерина Маркус, хрупкая девушка, мужественно читает стихи. Как будто нет помех, нет чужих глаз, как будто кругом – только дом, в котором всегда понимают. Ни одного бабского призыва к жалости, ни одного нервического признания в окаянной любви… Только свет, удивление и ошеломляющие образы. Это поразительно стойкое чтение стихов. Наверное, именно так, спокойно и светло, умирала в огне Жанна дАрк.
Но вот голос поэта исчез, и перед нами его стихи. Ощущение стойкости не прошло, у Екатерины Маркус – ровная и спокойная позиция. Она держит читателя на расстоянии и редко когда поднимает крышку, под которой бурлит омут души. Там, в этом омуте, слишком горячо, можно ошпариться. А главное – нельзя уже будет относиться ко всему со светлым удивлением. Придется впадать в тоску и в истерики, придется стать чертом... Кажется, в своих стихах Екатерина не хочет взрослеть, хотя мы видим в них совсем не детские атрибуты, намеки на то, что автора не нужно учить жизни:
Василисе по утрам сдаю бутылки…
Однако сам способ подачи жизни – детский, беззлобный и немножко отстраненный.
Ощущение отстраненного удивления и является фундаментом поэзии Маркус.
Ее стихи – приглашение исследовать окружающий мир, наполненный разнообразными животными. Это умеренная зоология, познание жизни. А познание жизни невозможно без любви к ней.
Звери и птицы в этом мире ведут себя как-то странно: утка становится чайкой, медведь нянчит поросенка… В конце концов мы понимаем, что все это нереально, все это снится поэту. И он с радостью приглашает читателя погрузиться в этот сон. В сон гораздо приятнее, чем в собственную душу…
В этом причина исследовательского удивления. Маркус как бы просыпается во сне и не узнает мира:
Я вскочила на постели –
И схватилась за комод…
В этом причина стойкости и смелости: во сне и умереть не страшно.
Но за этой стойкостью, за этой внешней смелостью можно разглядеть неуверенность:
«Я ли?...»
Безусловно, видимая часть айсберга этих стихов – попытка описания мира сна. Но под водой скрыта наиболее важная и более серьезная попытка – самопознания. Если все вокруг – нереальное, то я…
Не случайно вопрос «Я ли?» - самый философский из всех вопросов – задается в первом стихотворении два раза.
И в первом же стихотворении – в финале – удивительное преодоление. Во-первых, преодоление сомнения: личное местоимение (меня) дано без вопроса. Это полноценное утверждение. Во-вторых, преодоление притяжения. В середине стихотворения окружающий мир пытался взлететь, вырваться «из земли, державшей крепко». В финале «начинавшаяся ломка» исчезла, и
Крыльев мотылька ломота
Вдруг оставила меня.
«Кощеева осень» – о прозаичности жизни. Утка – дикая перелетная птица из сказки – превращается в чайку. Думается, в городскую, мусорную чайку…Это чертовски хорошо, что Маркус не использует романтических противопоставлений. Поставь она вместо утки лебедя – и все было бы испорчено. Но здесь именно утка, рифмующаяся с шуткой. Эта утка-шутка (синица вместо журавля) настолько здоровая, что ее почти можно потрогать. Но она исчезла. Чайка противно – никак не весело – прокричала и умчалась в стаю. И вот она уже становится смертью героини – отнюдь не сказочной. Да вообще сказки не получается. А вот об этом написано немного коряво. В частности:
Заяц серый по кусочкам в супе стынет…
Война у каждого своя
С изучением внешнего мира продолжается поиск себя.
Я буду зеркала менять,
Но я во всех – крива.
Это драгоценное признание – признание маски-зеркала. Екатерина не только прячет свой внутренний мир за описанием сна, она пытается по этому обманчивому сновидению определить себя, сделать из окружающего мира зеркало. А это значит, что героиня еще не определилась с внутренним миром. Война, боль и смерть у каждого свои. А у нее – какая боль?..
Может, поэтому Маркус так скрывает мир своей «неоперенной» души от посторонних глаз?
Кордоны на дорогах
Как в первом стихотворении земля удерживала от полета, так и здесь площадь моря сильнее желания уплыть. У героини хватает мудрости остаться дома, но желание не исчезает. Поэтому она – птица с вогнутыми крыльями и «беззубая горыница». Только ангел не соглашается с таким положением дел и «советует войну».
В ответ Екатерина Маркус откровенно смеется над собственным вообще-то невеселым положением: рифмуется Париж и прыщ.
Как становятся чертями
Самое сильное стихотворение цикла – видно, автор это тоже знает, не случайно цикл так и назван. Позволю себе напомнить Мандельштама:
Звезд в ковше Медведицы – семь,
Добрых чувств на земле – пять…
Уж не этот ли счет ведет Маркус в начале стихотворения?
Все это расстреливается. Отрицание, казалось бы, распространяется и на внутренний мир:
Быть в своем же аду – сатаной?
Весть-весна безжалостно отвергается. Но заметьте – все это (кроме расстрела звезд и добрых чувств) под знаком вопроса. Не поворачивается у Маркус перо направить отрицание внутрь себя. Ей слишком дорог мир – хотя бы зоологический…
Далее возникает «ты». Оказывается, «ты» все отрицает и расстреливает. Может, это обращение к собственному потенциалу зла? Кому, в конце концов, не хотелось шарахнуть «по пяти направлениям»?
Это зло с условным наклонением будет реализовано, но только там, где ему положено. Вспомним, что происшествие на Патриарших было насквозь фаталистическим.
Итак, перед нами айсберг. Его видимая часть – здоровая зоология. Изучение собственных сновидений, пронизанное светом и удивлением.
А подводная, еле заметная часть айсберга – попытка самопознания. Это неизменное сомнение, соединение полета и невозможности взлететь, боязнь не найти себя в кривых зеркалах. Наверное, поэзия и должна быть таким айсбергом, гранью между описанием окружающего мира и собственной неизмеримой глубиной.

---


Произведение вошло в лонглист конкурса. Номинатор - Русский Эпиграф
© Егор Верещагин. Умеренная зоология и кривые зеркала (Екатерина Маркус: Как становятся чертями)

© Фонд памяти Ильи Тюрина, 2007. © Разработка: Алексей Караковский & студия "WEB-техника".