Вологжанка, окончила среднюю школу № 8 в 2004, где училась в гуманитарном классе. Пишет стихи и прозу, литературную студию Галины Щекиной посещает с 2003 года. Публиковалась в газете «Всем Здравствуйте»(Вологда), журнале «Мезон» (Вологда), альманахах «Страна Озарение» (Новокузнецк), «Северная Окраина» (Череповец), «Свеча» (Вологда).
РОЖДЕНИЕ ЗАНОВО
Смерть…По сути дела, мы должны относиться к каждому умершему с благоговением – он скоро, совсем скоро познает то, что ещё надолго закрыто для нас – тайну смерти и пост-смертия… В конце концов, есть бессмертие, пусть будет смертие и даже пост-смертие.
Так вот. Он, наконец, узнает, есть ли Рай и Ад, перемещаются ли души – или отправляются на покой, есть ли что-то после или чёрная дыра – и он уже никогда, его уже нет – нигде, никак. Это ещё таинственнее и ужаснее (детский сладкий ужас), чем тайна рождения – дети часто донимают взрослых – «А где я был раньше? Меня не было никогда?».
Вообще, есть ли МЫ – тоже загадочка почище многих. Я уже говорила, как (несладкий ужас) порой отделялась от своего тела и изумлялась, что это за девица, и какое я имею к ней отношение…
Впрочем, пост-смертие хорошо и интересно описано в книге Юлии Вознесенской – ох, забыла, как называется. Но кому понравится испытание грехами – 10 или больше – и все надо пройти, а я и злилась, и жадничала (чуть-чуть), и завидовала, и ругалась… И сомневалась в учении церкви – вот как сейчас. В самом деле, Бог, если он обладает такой силой и всемогущ (как-никак мир создал!), то почему он допускает, чтобы мы совершали все эти 125 грехов, а потом отправлялись в пещеры? Если Бог может удержать нас от нелицеприятных поступков, то почему не удерживает? Ведь иногда же говорят: «Меня Бог удержал» – так почему это происходит так редко? Стало быть, некоторые поступки должны быть совершены…
«- Видите ли, дорогой мой, если бог не удерживает нас от некоторых поступков, если он допускает, чтобы мы их совершали, значит, такова его воля. Его святая воля. Он хочет, чтобы мы вели себя так, как считаем нужным, и пожинали плоды своих поступков в виде их логических последствий. Ему совершенно не нужно нас пугать адом и дьяволом, ему не нужно ограничивать свободу наших поступков страхом. Он хочет, чтобы у нас была полная свобода выбора в каждой жизненной ситуации. А если он начнёт нам что-то разрешать, а что-то запрещать, то это будет уже не свобода, а вынужденное поведение. Вы меня понимаете?
- Но зачем? Зачем ему нужно, чтобы у нас была свобода выбора?
- Потому что только в свободном выборе душа может построить себя и укрепить. Не из-под палки, не принудительно, а свободно, основываясь на собственных чувствах, переживая собственный опыт и пожиная плоды своих выборов в каждый конкретный момент, оценивая последствия, делая выводы и от этого набираясь силы и мудрости. Только так душа может вновь стать чистой и прекрасной, какой она была когда-то»
О, как бы мне хотелось, чтобы было именно так! Чтобы я поступала так, как хочу, и результатом этого были бы не мучения, а «логические последствия»!
Вот только страшненько, что за тобой никто не приглядывает, что ты не можешь ни у кого попросить: «Господи помоги!» в трудной ситуации. Но это и хорошо. Значит, нет ничего высшего (всяких богов, могущих изменить твою судьбу по своей прихоти, твоей – или совершенно левой просьбе), ничего правящего, а есть БОГ, который смотрит на нас, есть его изначальная ВОЛЯ по имени СУДЬБА. Но тут два аспекта, противоречивых. С одной стороны ВОЛЯ – она провозглашает, что мы должны поступать так, как считаем нужным и придти туда, куда приведёт нас наша воля (дозволенный нам выбор). А СУДЬБА – то, что предрешено, то что, будет с нами В ЛЮБОМ случае.
Ладно. Можно обойтись без фатализма «всё предсказано», но надо жить с «поступай, как знаешь, а Бог будет следить». Вот так.
Вот так. Бог смотрит на нас и предоставляет нам свободу действий, но мы не должны – раз мы такие самостоятельные – обращаться к нему «помоги» да «помоги».
Честное слово, похоже на бунтующих подростков и строгого родителя. Но правильно и справедливо. Люди должны сами понять, что хорошо, а что плохо.
«- Разве дети должны помогать родителям потому, что родители этого требуют? Дети должны помогать только тогда, когда этого потребует их душа. А иначе будет рабский труд из-под палки»
В самом деле, если человек будет всю жизнь старательно соблюдать все заветы и заповеди – но слепо, потому что «так надо», то где тут справедливость? У нас есть совесть, у нас есть душа, у нас есть ум, разум, чтобы самим всё понять и осознать. У нас есть – и сердце. Зачем же тогда Бог наделил нас таким непослушным и бунтующим органом, раз хотел видеть нас покорными? Чтобы мы смирили сердца? Я знаю, что это высшая добродетель – смирение. Но это – склонение перед ВОЛЕЙ, которая нам навязана, которая нам дана с приказом № 227 – «ни шагу назад»!
И ещё – заповеди. Не укради – украсть лекарство для больного ребёнка, украсть у соседа который богат, но жаден! Но это можно понять. Не убий, не укради, не пожелай, не… Это понятно, и есть амнистии. Был тут хороший пример из книги, что недавно читала – правильно было бы убить тигрицу, которая покушалась на ребёнка? Правильно, конечно! А для тигрицы это правильно? Для её тигрят? В рассказе Томпсона рысь воровала кур у одной семьи. Все были больны, но один мальчик смог вооружиться острогой и оборонял себя и ранил рысь. Они все спаслись, их вылечили, а потом в лесу они нашли тело рыси – и тела двух маленьких рысенят, которые умерли без пищи! Очень печальный конец. Я вообще много плакала над рассказами Томпсона. Но сейчас я привожу рассказ как пример и спрашиваю – так ли уж заповедны заповеди, если их можно крутить в разные стороны? Но это я так, я не говорю, что нужно убивать, грабить и отчаянно завидовать. Нет! Просто наказывать за разные проступки, которые отличаются причинами, следствиями и последствиями и только называются одинаково – нельзя. Но, повторяю, я согласна, что многие заповеди благоразумны.
«- “Правильно” то, что адекватно отражает поставленную цель. Больше никаких смыслов в этом слове быть не должно. Каждый человек в каждую минуту своей жизни поступает правильно, потому что он делает то, что соответствует той цели, которую он на данный момент перед собой ставит»
И мне непонятны одни законы – о сексе.
На востоке – буддизм – это счастье, радость и способ приближения к вершине.
Христианство и православие!
Всё физическое – грех, даже церковный брак является неохотным компромиссом. Только для рождения детей – и всё! Ева проклинается во веки веков – потому что вкусила с Адамом плотской любви. Ну что тут плохого? Опять же, возвращаясь к теме того, они СМОГЛИ это сделать – зачем был сад с деревом и дерево с яблочками? Зачем был Змей, кто ему позволили околачиваться в саду Бога? В конце концов, почему Адам с Евой были способны это сделать? Значит, это было предусмотрено? Я не могу летать – у меня нет крыльев, значит, это непредусмотрено природой.
Ну?
Ещё о роли женщины. «Код да Винчи». Не то, чтобы я прониклась всеми тамошними постулатами, и всё приняла на веру. Мне это всё представляется сказкой – но приятной. Боже мой, как приятно поверить, что когда-то женщина не была задавлена патриархатом, что её не преследовали и не унижали. И там, конечно, очень неприглядно обрисована церковь, которая разделалась с женским началом. Но это меня не очень интересует. Наконец, подошла к теме, что значит любовь для меня и что тут делает церковь.
Ничего не делает.
Я верю, я прошу Бога о помощи, я боюсь наказания, я хожу в церковь и молюсь – только в церкви, надо сказать.
Но когда дело касается любви…
Тут не властен НИКТО, утверждаю!
Летом я поняла, я уже говорила, но скажу ещё и ещё, я поняла, что БЕЗУДЕРЖНА, если меня сорвет… То я не оглянусь и не пожалею. И ни один догмат не возникнет in my mind!
Таковы отношения МОЕЙ любви к запретам и заповедям. И никак иначе.
Я знаю теперь, почему люди вешаются, топятся и вообще кончают жизнь самоубийством. Мир падает на них, давит, давит. Им нет места в новой reality. И они решают, что легче уйти.
Внутри и снаружи – пусто. И я не знаю, куда от этого деться.
Мне нельзя лечь на кровать, потому что меня раздавит. Я сделала всё. Мне больше нечего ждать. Ком. Давит.
Мне надо бежать, но мне не разрешают. Вздохи мамы. Зевает. Олег. Ночь.
Эти руки – не мои. Я их не чувствую. И лоб тоже не мой. «Почему?». Он не ответил. Луна смеётся надо мной. Может, мы будем друзьями. Но мне этого не надо. Всё. Кончено.
Под рукой – чисто вымытые волосы. Красивая одежда – на стульях у кровати.
Нет. Нет. Нет. Нас нет. Нас нет. Нас нет. Проводить тебя?
Луна насмехалась надо мной, когда я бежала по росе босиком. Ты смотрел непонимающе и смущённо, снисходительно: «Ну-у… Это…». Мне не спать. А ты? Я не знаю и не хочу знать. Твоя дверь отсекла меня от тебя.
«Не надо». «Не надо». «Почему?». Я не помню больше ничего. «Хорошо». C’est tout. Au revoir. Часы отмеряют жизнь. Так надо.
Так надо. Я хочу убежать от самой себя по холодной земле или хотя бы на чердак. Нельзя. Я хочу лежать без одеяла – мне хватает тяжести в груди. Нельзя. Спи. Так надо. А зачем? Вы ещё не поняли, что говорите со слепоглухонемой? Мир рушится, и ваши догмы – не более чем фантики от конфет, которыми он угощал Машу.
«Не надо». «Хорошо». Белая печь. Чёрная ночь. Семь лет. Так надо.
Прохлада подушки ровным счётом ничего не значит. Это видимость. А реально: «Не надо» – «Почему?» – «Не надо» – «Хорошо».
«Я буду дурой, если этого не сделаю». Луна оставила нас в дураках и без того. Я буду жить, естественно. Но, как и ты, никто не ответит на вопрос «Почему?». И всё же я горда собой. Я сделала это. Тяжесть понемногу тает, растекается по мне. Очисти меня. Очисти.
Я горда. «Чем хвалишься, безумец?». А я не приеду сюда более? Не знаю. Я ещё не встала на ноги в этом мире – ты видишь, как они дрожат?
Перед глазами всё мельтешит. Ничего. Ничего.
Жизнь продолжается. Правда, не так, как хотелось бы. Ничего. А папа зря говорит. Я не воображаю, просто мир изменился. Луна молчит. Полнолуние? Не знаю.
Потом буду разбирать эти каракули. Завтра. А завтра настанет? Или я так и останусь в этой ночи, в выросшем мире?
Надо же, я отошла. Отрезало. Как быстро! Ай да я.
Смерти нет. Я вышла из одного мира в другой – только и всего. Но на тот мир ушло много лет и много сил.
О, милая, не начинай всё сначала! Никаких «а, может, он ещё…». Нет! Хватит! Круг замкнулся. Тик-так, тик-так…
Я поняла! Я бежала так потому, что один мир умирал, а другой – рождался! Только, please, не думай, что я заревела! Ну да, я быстро побежала, но не для того, чтобы скрыть слёзы! Нет! Мир рождался!
Всё только начинается! А ты… Ты… Не загадываю. Не знаю. Ты – там. Я – здесь. Тик-так, тик-так.
А о судьбе я вообще молчу. Всё уже сделано. И мне всё равно. Всё мне равно и едино!
Спи, спи, ты, спи, там, далеко, спи, песня про тебя – спи. Нас оставили в дураках – тот мир был нежизнеспособен. Прости. Хотя, по-моему, прощать не за что. Я же честно поступила. Но если мы будем друзьями, не бойся, я забуду. Нет, конечно, не забуду, но ты более ничего не почувствуешь. Я не о том, но всё уже погасло. Всё только ночь. Я такая, не надо судить! Лето – последнее. Боли нет, нет. Остыл лоб. А часы по-прежнему тик-так, тик-так.
Сейчас меня свалит здоровый сон. Как приземлённо и неромантично! А что делать? Всё уходит, а мы остаёмся. То есть, я остаюсь. Нас нет.
Ещё и вода из… как его… а, умывальника. Нет, я права. Это надо было сделать. А уж потом – что потом? Думай, что хочешь. Я сделала выбор между любовью и дружбой. Да и дружба была бы так себе – за много километров!
Я пошла ва-банк. Я чуть не струсила! Но я решила. Вернее, ты решил. Я уже начинаю излагать конкретику, а она может подождать до утра. Спать. Спать.
Даже спать неохота. Гнусные мечты – ты сейчас придёшь. ХВАТИТ! Ты не придешь, и я не приду. Это уже маразм. Кончено. Мир – во мне, и я – в нём. А ты – далеко. В ином измерении.
Вспомни, дура, что он сказал! Вспомни! Всё, всё, всё! Хватит! Не терзай меня, твою мать! Не надо. Не надо. Не надо.
Я боюсь засыпать. Я боюсь, что меня раздавит изнутри. Я боюсь закрыть глаза – всё наваливается на меня. Я не могу спать. Я должна смотреть во тьму, чтоб не закрыть глаза. Оно задушит меня…
Нет, нет. Я справлюсь. Мне нечего делать одной в ночи.
ГРОЗА
Куда ни глянь – гроза в глаза…
(«АлисА»)
Был уже вечер, часов 8-9. Мы сидели в огороде на скамейке и слушали плеер Никиты. Говорили, как всегда, о пустяках и о важном. Молчали, слушая музыку.
Но вдруг резко стало темно – как-то уж слишком темно для десяти вечера – мы огляделись и увидели, что с запада на деревню надвинулась туча. А взглянув в противоположную сторону, я увидела над рекой туман, священный туман… И тут во мне что-то замкнуло, перемкнуло, меня понесло. Я захотела идти на реку, где когда-то было моё детство – и Никитино тоже, где мы бродили по воде… Что-то забормотала о тумане, реке, ночи и выскользнула за калитку. Удивлённый Никита пошёл за мной. Небо темнело словно урывками, не знаю, как описать, но будто над миром каждую минуту выключался ряд лампочек. Темнее… темнее… Это было ощутимо, зримо, цвета не перетекали один в другой, а ложились пластами друг на друга – тёмный пласт, ещё темнее… Эта странная игра цвета и света совсем меня завела, и я двинулась к реке, Никита, недоумевая, поспешил следом. О чём-то говорили по дороге, кажется, Никита пытался меня образумить: «Елизавета Владимировна, уже поздно», но я была невменяема, что-то отвечала и лихорадочно смеялась. Мы подошли к берегу, и я спустилась вниз, к реке, Никита тоже спустился. Там он совсем встревожился за меня и сказал: «Нам лучше пойти домой, вон какая гроза идёт». У реки меня отпустило, вернее, стреножило – я не знала, куда идти дальше, не бросаться же в предгрозовую воду! И я покорно поднялась наверх.
Никита пошёл к себе, не стал меня провожать, но, в конце концов, он уже тащился со мной сюда! И его взгляд на прощанье – смущённо-виновато-извинительный, с искрой весёлости и удивления.
И я побежала к дому, потому что срыв мой прошёл, и я осталась одна посреди пустого поля! Главной мыслью было – чтобы родители не узнали, что меня перед самой грозой унесло на реку! Мама дико, до обморока боится грозы, она бы просто сошла с ума от ужаса! А что касается прямой опасности для меня, то её не могло быть – здесь, в деревне, на моей земле…
И я бежала у дома Тины, и молнии посыпались из грозового облака, и когда я уже взбегала на хутор, одна из них вспыхнула прямо передо мной, прямо мне глаза, ослепила, закрыла мир, взорвалась во мне! Но я бежала дальше, и гроза изумилась такому нахальству, и молнии мелькали вокруг меня, но ни одна из них меня не задела!
Повторяю, главным было – чтобы мой силуэт в окружении молний не заметил никто в доме! Так и получилось. Закапал дождь, и я влетела в сени, а оттуда в избу. Мама вышла из спальни и спросила, где я была. Я соврала, что спряталась от дождя в шалашке. Маму объяснение вполне удовлетворило, и она ушла спать. И я тоже легла спать, потому что устала от всех событий этой недели в целом и сегодняшнего дня в частности… и от грозы тоже…
***
Она надвигалась с юго-запада. Вот потемнело небо. Вот затрепетали берёзы под тревожным ветром. Вот покатились по воздуху безжалостно сорванные с них листья. По дороге запоздало промчалась голубая бумажка, одинокая во вдруг наступившей тишине.
И хлынул ливень. В воздухе резко запахло мокрой травой. Коровы вскинулись и потрусили под серым потоком за забор в поисках убежища. Небо вмиг стало однотонным, бесформенно-серым. Зажурчала вода, льющаяся в ванну.
Гром бушевал. Изредка молния вспыхивала в серой монотонности. Листья уносились с деревьев. Остаточно светлые облака на востоке тускнели с каждой минутой. Белые занавески бились над моей головой. Сырой грибной запах. Шальной крик мальчишек. Зелёная трава с рыжими клочками. Пикник отменяется…
Гром тряс небо. Лишь ели, стерегущие хутор, недвижимо зеленели. Всё остальное – в дымке.
Гром прокатился по небу уже прямо надо мной. Капли с крыши в противовес непрерывно льющимся струям дождя медленно капали перед окном.
Всё. Теперь всё небо ровного серо-голубого цвета. С юго-запада наползает белая акварель, но гроза пока не сдаёт своих позиций. Гром отступает на северо-восток, по диагонали. Небо – растянутое серое полотно, и то в одном, то в другом месте в него врезается кулак грозы.
Лес светлеет, обретает краски. Нахальная муха, не дождавшись конца дождя, тычется в оконное стекло. Слышно, как последние капли гладят и без того мокрые листья. Короткие минуты после дождя, когда всё окрашивается в свой истинный цвет. Буйные травы, гордящиеся своей зеленью, примяты, прибиты к земле, и на ветру стыдливо вздрагивают их жёлтые увядшие стебли, обнажённые дождём. Сквозь серое дерево забора вдруг пробиваются коричневые краски. И только неизменные ели – наши стражи – хранят свой малахит, не потускневший под мягкими струями дождя.
15.04.11. ФИНАЛИСТЫ конкурса-акции "РУССКИЙ ХАРАКТЕР: НОВЫЙ ВЗГЛЯД" (публицистика) - в рамках Илья-премии:: 1. Кристина Андрианова (Уфа, Башкирия). По дороге к надежде, записки. 2. Вардан Барсегян (Новошахтинск, Ростовская область). Русский дух, эссе. 3. Оксана Барышева (Алматы, Казахстан). Верность родному слову, эссе. 4. Сергей Баталов (Ярославль). Воспитание характера, статья. Уроки рыбьего языка, или Дао Иванушки-дурачка, эссе. 5. Александр Дудкин (Маза, Вологодская область). Болезнь роста. Лишь бы не было войны. Бессмысленная беспощадность. Коллективизм индивидуалистов, заметки. 6. Константин Иванов (Новосибирск). Конец русского характера, статья. 7. Екатерина Канайкина (Саранск, Мордовия). Русский характер, эссе. 8. Роман Мамонтов (Пермь). Медный разрез, эссе. 9. Владимир Монахов (Братск, Иркутская область). Доморощенная сказка про: русское "можно" и европейское "нельзя", эссе. 10. Евгений Писарев (Тамбов). Зал ожидания, заметки. 11. Дмитрий Чернышков (Бийск, Алтайский край). Спаситель №25, эссе. 12. Галина Щекина (Вологда). Размышления о русском характере, рассказы. Конкурс проводится Фондом памяти Ильи Тюрина, журналом "Журналист" и порталом для молодых журналистов YOJO.ru. Окончательные итоги конкурса будут подведены в Москве 14-15 мая 2011 года – в рамках литературных чтений "ИЛЬЯ-ПРЕМИЯ: ПЕРВЫЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ".
ПРОЕКТЫ ЛИТО.РУ
ТОЧКА ЗРЕНИЯ: Современная литература в Интернете
РУССКИЙ ЭПИГРАФ
Литературный конкурс "БЕКАР"
Имена Любви
Сатирикон-бис
Дорога 21
Книгоиздание
Шоковая терапия
Кипарисовый ларец
Кирилл Ковальджи
Памяти А.И.Кобенкова
Дом Ильи
