Родился в 1983 г. в Кемерово. Пишет стихи, прозу с 2004 года. Учился на филолога, позже на юриста. Работал веб-мастером, программистом, сотрудником службы безопасности. Публикации: «Транзит-Урал», «Крещатик», «Сибирские огни», «День и Ночь». В Интернете: «Сетевая словесность», «Органон», «Топос», «Знаки». Победитель поэтических чтений II Фестиваля поэзии «Урал-Транзит» (2004). Шорт-лист премии «ЛитератуРРентген» (2006).
* * *
Смешай разные элементы – получишь воздух,
спи, головой на подушке со своими растрепанными волосами.
С тобой – поэт, веб-мастер, царя небесного олух,
город со свадебными лентами, траурными колоколами.
Выжги правую грудь или левую, как амазонки,
не помню точно, как они из лука стреляли.
На этом кончается вся античность. Ломки
наутро. Кран из нержавеющей стали
закручен до срыва. Так что над нами не каплет.
Спи, наяда, дриада, русалка, нимфа,
опять желтушный фонарь одноногой цаплей,
бросает тень на проспект и закипает лимфа.
Это – когда на ногах шерсть встает дыбом,
не то, что хоббит, скорее – бегут мурашки.
Воздух твой наполняю табачным дымом,
тем более чая в чашке всего полчашки.
Просто поставим друг друга на автореверс,
и я застыну с трубкой в наборе тональном.
Смотрю сквозь тебя, внутрь тебя и через…
Спи сладким сном. В дурацком районе спальном.
Неожиданность
В панцире белом река – подобна заснувшей рыбе,
несет потоки черной воды, подо льдом где-то.
Домик твой, стоящий на отшибе,
с моей точки зрения, т.е. со стороны проспекта.
Стрелки часов в объятиях друг друга,
ты сидишь у окна, почти что вполоборота,
касаясь едва-едва ресницами стекол
окна. Начинается бег по кругу…
Это почувствовали даже стены до'ма,
уставшие от зимы, ждущие лета.
Ощущение нарастания в горле кома,
увеличивалось, скользя по линии трафарета.
Это не то, чтобы грусть; не хандра, и не то, что-
бы город на тебя дохнул, бросая то в жар, то в холод.
Может быть, просто работает медленно почта,
может… впрочем, всегда найдется какой-нибудь повод.
Несутся пушистые облака по небесной трассе,
ночь светла, и легка, под вуалью печали.
Но внезапно к тебе приходит счастье
оттуда, откуда его вообще не ждали.
* * *
Съедены яблоки, синее блюдце, с сеточкой,
оставшееся от них, вместе с трехмерным снегом,
падающим организмом многоклеточным,
сочетается идеально с предновогодним светом.
Не повторяй за мной, сказанное вполголоса,
иначе снова начнется движение Броуна.
Взгляд продолжается, после смыкания век, а волосы -
будущее шампуня, заколки или короны.
Все относительно - время и прочие емкости.
С клубком Ариадны кот играл и распутал.
Тесей заблудился, а позже нашли его кости,
не реактивный артрит, но смесь мела с грунтом.
Впрочем, смерть - это акт, не половой, но последний.
Сложно дойти до Бога, лучше открыть воду и слушать море,
записав "аутизм" в прошлогодней карте болезни,
листая страницы Библии или Торы.
Между одной декадой и новым годом,
прошли хороводы, бомжи, послы, волхвы.
Мы идем по мосту в роддом, мы оттуда родом,
завязать пуповины как гордиевы узлы.
Ной уплыл, посадив в ковчег борхесовский бестиарий,
когда Нед Ленд с Конселем ловили русалку.
Цвет ночи не голубой, а скорее - карий,
и Ариадна в слезах, разбивает прялку...
* * *
Двадцать первое. Ноль первое. По радио обещали
ночью – бурю в стакане, утром – обильные осадки.
Январские звуки похожи на выстрелы пищали,
сугробы щербаты – с них взятки гладки.
Черепиц черепушки. Рыхлым белым цветом
снег лежит на балконе. Смешаюсь с ним.
Небо – пополам треснувшим фальцетом
говорит со мной на языке суахили.
Прохладный линолеум целует ступни,
трубка захлебывается в гудках,
мысли плавают как в аквариуме гуппи,
шевелят хвостами в больших зрачках.
Поэтому темнеет немного раньше,
а как взгляд на Волгоградскую влажен,
и что частый пульс – еще чаще
Ты не знаешь,
не подозреваешь даже…
* * *
Комната, в которую ты входила, теперь скучает.
Мать до сих пор в Анжерке, иду на кухню поставить чаю.
Не до чего дела нет, ни до премии, ни до "Знаков",
не хочется ни орехов, ни пива, ни к пиву раков.
Тихо играет музыка из кино Тарантино.
Я не изменяю тебе, разве что с рюмкой и никотином.
Не отдавай никому эти наши встречи, эти слова.
Ты не знаешь, а я целовал твое ухо, пока спала,
гладил запястья, где синяя жилка стучит негромко,
рядом с тобой лежал то ли щенком, то ли слепым котенком.
Я тебя прошу так, как никто никого не просит
не разлюби меня в эту холодную осень.
* * *
Первый раз я приехал сюда год назад.
Комната мне знакома.
Как и то, что у тебя под одеждой. Вечер.
Ты выдаешь одноразовый пропуск. Дома:
холодное пиво, стихи, необратимость встречи.
Ты сама
своему сердцу и врач и сторож.
То забудешь таблетку выпить, то потеряешь ключи.
И (случайно) смуглеющим шелком кожи
заставляешь поверить в абсурд. Молчи.
Знаешь,
в моем доме, давно позабытом Богом.
Тишина везде, лишь бега мышиные на слуху.
Сон, за последние ночи, вошедший в моду,
о том,
как пульсирует жизнь
в горячем твоем паху.
Расставаться, бывает, сложно. Дурная привычка.
Несмотря на то, что в деревне прозрачней небо,
говорю сам с собой, прикурив от последней спички.
Потому как
редко случается поговорить с соседом.
День продолжается в пыльных разводах окон.
Ветер меняется. Ты дождалась звонка.
Твой полупрофиль. Чтобы потрогать локон
тянется
и замирает
моя рука.
Твое сердце больше не девственно. Не помогут.
Ночные прогулки, тем более - по мосту.
Можно молиться на Радугу, можно - Богу,
а остаться собакой
с банкой,
привязанной к своему хвосту.
* * *
Женщина, что не ждет меня, в этом свете бездомных дней
мы встречаемся реже и с каждым разом друг другу еще больней.
Не успев тебя в спешке взять, я растерян, и запускаю под ворот страх,
и озябшую нежность, застывшую на соленых твоих губах.
Женщина, что не ждет меня, несколько лет назад ты жила со мной.
дважды не входят в одну, что зовется водой,
поэтому горький песок под снегом на пляже, игра теней
и не смех детей над рекой, но лишь лед над ней.
Пожелав тебе счастья, тут же желаю зла,
потому как из нашей связи, читай - гордиева узла
мне не выбраться. Снится, что ты беременна от него
и тогда пустота черным снегом стучится в мое окно.
Наши встречи случайны, как правило - у тебя,
Начинаются поздно вечером, длятся в течение дня.
Разговоров на час, остальной время ты под
ослепшей от ревности спермой, не в тебя попадающей, а на твой живот.
И привычны к знакомой системе распознавания "выдох-вдох",
понимаем, что все - вода, предпочитая не видеть снов.
Арт-кафе, похмелье, газета "работа" и зажигалки щелчок,
переезды из города в город, ночью в подушку - капающий зрачок,
фестивали, стихи, веб-сайты, поиски денег, еще жилья,
и встающая комом в горле твоя будущая семья.
Подарил Творец по половинке всем, я потерял свою,
это не бег по краю,
а жизнь на краю.
Проводить тебя на вокзал, подарить двух щенят из фарфора,
сойти с ума,
женщина, что не ждет меня - не сестра, не любовница, не жена.
Собака лает - караван идет.
Литпроцесс в сибири. В 4 утра
мертвый не встает из могилы.
А у меня встает
на участниц процесса. 4 ра-
за я был счастлив, потом уснул.
Пока Маша ездила в Барнаул.
Пустовала квартира. Горел торшер.
По телевизору - "Парфюмер".
От входящих свихнулся модемный пул,
вместо коннекта - хер.
А с высоты твоего угла -
эту комнату наполняет вла-
га. Немного еще тепла,
и артуа
стелла.
Этот вакуум от того, что мы
одиночеством оба с тобой больны.
как в ч/б кино милы и немы,
как у рыбок рты. Бла-бла.
Ты не выйдешь замуж, по выслуге лет,
это ясно, как мой по утрам омлет.
И на эти семь бед есть один ответ:
ты разденешься до гола.
В холодильнике заскучал "Мягкофф",
дальше - близость, когда не хватает слов,
не хватает рук. И ньютона нах,
отрываемся от земли
легко.
Я случайный твой, ты - еще одна,
просто вместе теплее, когда война,
у меня - своя, у тебя - своя.
Видимо, ночь нежна.
Я курю твои слимс, и одну забрал.
Это память о тех, кого я кидал.
Это память о тех, кто кидал меня,
мы теперь семья.
Я уеду в маршрутке, и лбом в стекло,
переждали бурю с тобой. Битлов
переслушали ночью.
Все Ей назло.
Мне зимой везло.
* * *
С 9-го октября начинается черная полоса.
Чувствую, эта болезнь никогда не кончится.
Со мной говорят непонятные голоса,
переведи их речь, мой лингвист, моя переводчица.
Я люблю тебя, как живу, бессистемно, проходят дни.
С лета, даже когда и горячей воды не было.
Приезжай скорей, или я приеду. Скажи, обними.
Лихорадка ты, мания, шизофрения, эбола.
Я учу наизусть эсэмэски, употребляю спирт.
Мальчик без мамы курит, сидит и стонет.
Этакая продленка. Старо как мир.
То, что меня разрушает, оно и кормит.
Чем прирастешь? Любовью ли, горем, болью?
Самое страшное время - 17.10.
То, что в венах текло, оказалось кровью
и заражено тобою, с июля, за месяцем месяц.
И не то, чтобы выдумал, выстругал, батька Карло.
Люблю все сильнее, поскольку почти не знаю.
Я съедаю твои билеты, но счастья мало.
Напившись - плачу, звоню, а потом - икаю.
И снятся твоя улыбка, губы, ресницы, плечи,
и с ними твои же вещи: сапожки в пакете, колготки,
и этот обидно короткий с тобою вечер,
впрочем, такая тоска лечится водкой.
Так и летаю, падаю, кречет ли кочет.
Впрочем, уже и ноябрь месяц не за горой,
Сердце качает кровь, значит, биться хочет.
значит, еще один раз я проснусь с тобой.
Прибытие поездом
Там, в тамбуре, родилась галактика,
от Сибири до Урала – плюс/минус два градуса.
А между вагонами – не то Арктика, не то Антарктика,
И спасибо Создателю, и Богородица Дева, радуйся.
Плацкартный отсек наполнен планетами,
астероидами, наполеоновскими планами.
И наушники, поющие Егором Летовым,
между двух туалетов с капающими кранами.
Есть бессвязный поток существительных,
а на сумках казахских попутчиков,
на нательных крестах спасительных –
новая галактика, винтом закрученная.
Поскольку любой взрыв сверхновой
чреват для сердечно-сосудистой,
на боку поезда надпись «Скорый»,
и сон сквозь силу, и голова кружится…
* * *
Ни жены, ни друга, только предновогодний комплект БиЛайн.
Крадусь по подъезду, поскольку соседке должен.
Телефон отключен. Ты не позвонишь,
Главное – не забывай,
И тогда гарантирую, что не забуду тоже.
Мне бы ящик с деньгами, а после детектор лжи,
бокал на высокой ножке, твою улыбку…
привыкаю к тому, что ты где-то… Считаю деревья, овец, этажи.
Вижу тебя в постели, к утру мне смешно и липко.
Отрываю кусок ноября/декабря, а точнее листик.
Твое «мур-мур» катаю во рту, рук тепло, ношу на груди как крестик.
Жду перемены дат, типа алхимик мистик.
Выхожу на балкон, там снега по пояс,
Когда-то придется чистить.
Проезжая Курган, я понял, мне холодно без тебя.
Сообщил Андрюшке на нижнюю полку (у нас плацкарт).
Он гадал мне 3 раза, колоду игральных в руках теребя:
падала дама треф, ее интерес и много красивых карт.
Любовался на обручальные гайки, зашел в «Адамант».
Падает моя птица, падает и взлетает.
Мне приснилось, что мы поженимся, точно не помню когда, показалось – март.
Я повесил на стену твою фотографию. Так бывает.
* * *
Январь простужен, сердит, и воздух с улиц
гудит не меньше, чем растревоженный улей.
Снежные звезды с грацией мокрых куриц
из бесконечности в точку стремятся пулей.
Закурю у окна, пепельницу придвинув,
отдерну шторы, кивну соседнему дому,
накину куртку, чтоб не продуло спину,
пошевелю в кармашке нагрудном икону.
Пороюсь на полках. Кроме старых тетрадок
и исписанных ручек шкаф ничего не предложит.
Лоб чрезмерно горяч, чай чересчур сладок.
Я ощущаю ночь всеми порами кожи.
Лягу, уткнувшись в стену, и пальцы, скользя по обоям,
мешая, друг другу, узнают узор на ощупь,
нет ничего вокруг, тишины кроме,
в пустом пространстве сердце услышать проще.
Ресницы, порхая над маслянистой гладью,
создали легкий бессонный мохнатый ветер.
Шарики пыли перекатываются под кроватью,
провожают долгий январский вечер.
Пальцы, ища стык между двух полосок,
бумажных обоев, влажнеют, и механизмы
жизни медленны. Воздух жесток
в преддверии утреннего катаклизма.
Уткнусь в подушку, и наступает финиш.
Пока существует ночь – существует холод,
и чем сильнее пальцы сожмешь, и брови сдвинешь,
тем он быстрей забирается под ворот…
15.04.11. ФИНАЛИСТЫ конкурса-акции "РУССКИЙ ХАРАКТЕР: НОВЫЙ ВЗГЛЯД" (публицистика) - в рамках Илья-премии:: 1. Кристина Андрианова (Уфа, Башкирия). По дороге к надежде, записки. 2. Вардан Барсегян (Новошахтинск, Ростовская область). Русский дух, эссе. 3. Оксана Барышева (Алматы, Казахстан). Верность родному слову, эссе. 4. Сергей Баталов (Ярославль). Воспитание характера, статья. Уроки рыбьего языка, или Дао Иванушки-дурачка, эссе. 5. Александр Дудкин (Маза, Вологодская область). Болезнь роста. Лишь бы не было войны. Бессмысленная беспощадность. Коллективизм индивидуалистов, заметки. 6. Константин Иванов (Новосибирск). Конец русского характера, статья. 7. Екатерина Канайкина (Саранск, Мордовия). Русский характер, эссе. 8. Роман Мамонтов (Пермь). Медный разрез, эссе. 9. Владимир Монахов (Братск, Иркутская область). Доморощенная сказка про: русское "можно" и европейское "нельзя", эссе. 10. Евгений Писарев (Тамбов). Зал ожидания, заметки. 11. Дмитрий Чернышков (Бийск, Алтайский край). Спаситель №25, эссе. 12. Галина Щекина (Вологда). Размышления о русском характере, рассказы. Конкурс проводится Фондом памяти Ильи Тюрина, журналом "Журналист" и порталом для молодых журналистов YOJO.ru. Окончательные итоги конкурса будут подведены в Москве 14-15 мая 2011 года – в рамках литературных чтений "ИЛЬЯ-ПРЕМИЯ: ПЕРВЫЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ".
ПРОЕКТЫ ЛИТО.РУ
ТОЧКА ЗРЕНИЯ: Современная литература в Интернете
РУССКИЙ ЭПИГРАФ
Литературный конкурс "БЕКАР"
Имена Любви
Сатирикон-бис
Дорога 21
Шоковая терапия
Кипарисовый ларец
Кирилл Ковальджи
Памяти А.И.Кобенкова
Дом Ильи
